А еще мне вчера показали альманах "Литрос"
Dec. 8th, 2006 01:31 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
dkuzminЭто не эллинизированный "литр", как можно было бы подумать, а издание, порождённое газетой "Литературная Россия". Подписывают его два достойных человека: Председатель писательской артели "Литрос" Юрий Козлов и главный редактор (как газеты, так и альманаха) Вячеслав Огрызко. Что само по себе хорошо, на самом деле: гражданское мужество и недюжинное чувство слова не могут не присутствовать у писателя, который, имея это в паспорте, не считает нужным взять псевдоним. (Это не говоря о том, что "писательская артель" — вообще довольно сильный образ.)
Тут мне припомнилось, как зимой 1988 года, будучи изгнан из МГУ за разнообразные подвиги (о которых тут рассказывать было бы слишком долго), я на полтора года обосновался в Республиканской Детской Библиотеке РСФСР, что у станции метро "Октябрьская", в роли библиотекаря читальных залов для старших классов. Милая уютная дама, начальствовавшая надо мной, меня заметно побаивалась, поэтому делал я там примерно что хотел. А хотел я, прежде всего, избавить неокрепшую психику перестроечных тинейджеров от ядовитого тлена советской литературы. В связи с чем основательно перешерстил фонды этой самой библиотеки, вычёсывая из раздела художественной литературы всю идеологическую лабуду и прочие жёваные опилки. Всё это подвергалось, согласно циркулярам библиотечного ведомства, списанию из фонда по графе "Морально устаревшая литература" (предназначенной, естественно, не совсем для этого). Так вот, помню, мое воображение тогда было потрясено существованием советского писателя по имени Юрий Убогий — совершенно, естественно, соответствующего своему гордому имени. Любопытно, что писатель Убогий существует, как и писатель Огрызко, до сих пор: я вот сейчас задал его в Гугле — и пожалуйста: "Калужанин Юрий Убогий написал повесть о Пушкине в последние годы его жизни (“Покой и воля” — “Наш современник”, № 6). Рискованный замах", или: "Юрий Убогий в повести “Ангелы на велосипедах” (“Наш современник”, № 2) рассказывает о том, как школьник влюбляется в одноклассницу, а спит с опытной теткой", или даже: "Вот как описывает свои ночи Юрий Убогий".
Но это я, впрочем, отвлекся: вернемся к нашему "Литросу". Страниц в нём без малого триста крупного формата — это уже целый трёхлитрос получается. Так что открыл я его наугад, на середине. И вот не могу не поделиться:
Я вспоминаю часто вас.
Как много связывало нас.
Не мог я мимо вас пройти.
Где вы и как мне вас найти?
Я счастлив с вами был тогда
И думал, это навсегда.
Нам было вместо хорошо.
Любил ведь вас я всей душой.
В тот вечер, помню, не пришли.
В другую чью-то жизнь вошли...
— ну, и так далее, естественно. Впрочем, вот на соседней странице тоже очень хорошо:
Ранний утренний час
Огорчает и радует нас.
Что готовит нам новый день?
Свет добра иль обиды тень?..
Кто-то полон с утра оптимизма,
А другой — с ярмом пессимизма.
Здесь у каждого ноша своя,
Очень разные есть полюса...
Про автора нам любезно сообщают, что Федор Петрович Радов по профессии дипломат, автор сборников стихов "А время торопит" и "Всё проходит".
Ну, подумал я, раз такой праздник жизни — надо и во второй раз закинуть невод. И открылся мне рассказ Владислава Артёмова "Черный монах". Ну, то есть, может же человек позабыть, что писатель Чехов такой уже написал? Тем более что у писателя Артёмова он и про другое совсем: про то, как едут в поезде "два человека восточного обличья", которых "роднило одинаковое, немного высокомерное выражение лиц и та еле уловимая полупрезрительная усмешка в углах губ, которая сама собою появляется у всякого восточного человека, когда ... в кармане у него лежит плотно набитый бумажник", к ним подсаживается мужик-пропойца, готовый за выпивку кричать "Аллах акбар!", а тут откуда ни возьмись некий черный монах, восточных людей из купе вон, а из мужика-то беса и изгнал. Чтоб неповадно было русскому человеку от басурман примать спирт, да еще и колбасу.
Третий раз решил я не искушать судьбу. Так что уж и не знаю, с чем явились в тёплую компанию прозаика Артёмова золотые перья нонешней молодежи, юные огрызки литроса Александр Гриценко и Василина Орлова, да какой объективный взгляд на русскую поэзию представляет, под одной обложкой с поэтом Радовым, знаток русского стиха, просветитель и антологист Кирилл Анкудинов... Восемнадцать лет не заглядывал я в творческое наследие Писателя Убогого — и еще столько же не буду: провались он пропадом.
"Редакция и авторы альманаха выражают — на обороте титула — сердечную благодарность президенту благотворительного фонда "Стабильность" Геннадию Селезнёву и первому вице-президенту этого фонда Федору Радову за помощь в издании этой книги".
Тут мне припомнилось, как зимой 1988 года, будучи изгнан из МГУ за разнообразные подвиги (о которых тут рассказывать было бы слишком долго), я на полтора года обосновался в Республиканской Детской Библиотеке РСФСР, что у станции метро "Октябрьская", в роли библиотекаря читальных залов для старших классов. Милая уютная дама, начальствовавшая надо мной, меня заметно побаивалась, поэтому делал я там примерно что хотел. А хотел я, прежде всего, избавить неокрепшую психику перестроечных тинейджеров от ядовитого тлена советской литературы. В связи с чем основательно перешерстил фонды этой самой библиотеки, вычёсывая из раздела художественной литературы всю идеологическую лабуду и прочие жёваные опилки. Всё это подвергалось, согласно циркулярам библиотечного ведомства, списанию из фонда по графе "Морально устаревшая литература" (предназначенной, естественно, не совсем для этого). Так вот, помню, мое воображение тогда было потрясено существованием советского писателя по имени Юрий Убогий — совершенно, естественно, соответствующего своему гордому имени. Любопытно, что писатель Убогий существует, как и писатель Огрызко, до сих пор: я вот сейчас задал его в Гугле — и пожалуйста: "Калужанин Юрий Убогий написал повесть о Пушкине в последние годы его жизни (“Покой и воля” — “Наш современник”, № 6). Рискованный замах", или: "Юрий Убогий в повести “Ангелы на велосипедах” (“Наш современник”, № 2) рассказывает о том, как школьник влюбляется в одноклассницу, а спит с опытной теткой", или даже: "Вот как описывает свои ночи Юрий Убогий".
Но это я, впрочем, отвлекся: вернемся к нашему "Литросу". Страниц в нём без малого триста крупного формата — это уже целый трёхлитрос получается. Так что открыл я его наугад, на середине. И вот не могу не поделиться:
Я вспоминаю часто вас.
Как много связывало нас.
Не мог я мимо вас пройти.
Где вы и как мне вас найти?
Я счастлив с вами был тогда
И думал, это навсегда.
Нам было вместо хорошо.
Любил ведь вас я всей душой.
В тот вечер, помню, не пришли.
В другую чью-то жизнь вошли...
— ну, и так далее, естественно. Впрочем, вот на соседней странице тоже очень хорошо:
Ранний утренний час
Огорчает и радует нас.
Что готовит нам новый день?
Свет добра иль обиды тень?..
Кто-то полон с утра оптимизма,
А другой — с ярмом пессимизма.
Здесь у каждого ноша своя,
Очень разные есть полюса...
Про автора нам любезно сообщают, что Федор Петрович Радов по профессии дипломат, автор сборников стихов "А время торопит" и "Всё проходит".
Ну, подумал я, раз такой праздник жизни — надо и во второй раз закинуть невод. И открылся мне рассказ Владислава Артёмова "Черный монах". Ну, то есть, может же человек позабыть, что писатель Чехов такой уже написал? Тем более что у писателя Артёмова он и про другое совсем: про то, как едут в поезде "два человека восточного обличья", которых "роднило одинаковое, немного высокомерное выражение лиц и та еле уловимая полупрезрительная усмешка в углах губ, которая сама собою появляется у всякого восточного человека, когда ... в кармане у него лежит плотно набитый бумажник", к ним подсаживается мужик-пропойца, готовый за выпивку кричать "Аллах акбар!", а тут откуда ни возьмись некий черный монах, восточных людей из купе вон, а из мужика-то беса и изгнал. Чтоб неповадно было русскому человеку от басурман примать спирт, да еще и колбасу.
Третий раз решил я не искушать судьбу. Так что уж и не знаю, с чем явились в тёплую компанию прозаика Артёмова золотые перья нонешней молодежи, юные огрызки литроса Александр Гриценко и Василина Орлова, да какой объективный взгляд на русскую поэзию представляет, под одной обложкой с поэтом Радовым, знаток русского стиха, просветитель и антологист Кирилл Анкудинов... Восемнадцать лет не заглядывал я в творческое наследие Писателя Убогого — и еще столько же не буду: провались он пропадом.
"Редакция и авторы альманаха выражают — на обороте титула — сердечную благодарность президенту благотворительного фонда "Стабильность" Геннадию Селезнёву и первому вице-президенту этого фонда Федору Радову за помощь в издании этой книги".
